Дамы и господа!
«Открытая лекция». Проект, основанный в 2012-ом году журналистом Катей Гордеевой.
Уже известна программа встреч в Израиле на ближайшие несколько месяцев.
7 февраля – «Открытая лекция» лауреата Нобелевской премии по литературе 2015 года Светланы Алексиевич.
7 февраля – «Открытая лекция» лауреата Нобелевской премии по литературе 2015 года Светланы Алексиевич.
13 марта – режиссёр Кирилл Серебренников с лекцией «Театр как воспоминание».
10 апреля – Чулпан Хаматова с лекцией «Быть артистом – профессия или призвание»
15 мая – Александр Невзоров с лекцией «Срок годности русской литературы»
А первая встреча с мультипликатором Юрием Борисовичем Норштейном состоялась в Тель-Авиве 10-го января в зале театра "Гешер".
А первая встреча с мультипликатором Юрием Борисовичем Норштейном состоялась в Тель-Авиве 10-го января в зале театра "Гешер".
Не думаю, что есть люди, не слышавшие о нём, не видевшие его знаменитых мультфильмов. Уникальных, единственных, неповторимых. Как родился "Ёжик в тумане?" И из чего это самый туман состоит? А "Сказка Сказок"? Закрываю глаза и вижу кусочки этих фильмов. Танцплощадка. Волчок с глазами кота. Ухающая сова. Бредущий с узелком ёжик.
Не только я. И наши взрослые дети. А в будущем, уверен, и внуки. Речь идёт о тех сверпрочных кирпичиках, из которых строится и растёт живое здание человеческой культуры. Кто он, один из последних Мастеров мультипликации, не использующий компьютерные техники?
Всё руками, только руками...
Не только я. И наши взрослые дети. А в будущем, уверен, и внуки. Речь идёт о тех сверпрочных кирпичиках, из которых строится и растёт живое здание человеческой культуры. Кто он, один из последних Мастеров мультипликации, не использующий компьютерные техники?
Всё руками, только руками...
Маленький столик в правом углу сцены. Неяркий свет, недостаточный для "колдовства". Юрию Борисовичу это всё время мешает. Не тот свет и цвет. Норштейн не даёт себе поблажек и сейчас, при рассказе о своей работе. Всё должно быть по высшему разряду. А как без этой непреклонной тяги к совершенству можно сотворить шедевры?
Всё завалено бумагами, конвертами, текстами, кусками пергамента.
Громоздятся два тома монографии "Снег на траве". Потёртые и растрёпанные до состояния невероятного удобства пользования. В этих фолиантах собрана по кусочкам жизнь Норштейна. Как бабочки драгоценного гербария топорщат крылышки меж страницами куклы и рисунки, живопись чужая и своя, воспоминания и размышления, древность и современность.
Цепочки огоньков, протянутые из прошлого в будущее. Он сам - один из этих огней, освещающих путь идущим вслед.
Встрёпанная шевелюра, седой. Никакой он не лектор, а художник и поэт. Речь иногда суетлива, но при этом спонтанна и импровизационна. Лекция, не повторяющая саму себя, живущая своей жизнью.
Зависящая от зрителя, зала, настроения, листика, выловленного из кучи на столе. От волшебства человеческого общения. Как высочайшего уровня джаз. Что может быть более "настоящим"?
О чём он рассказывал? О многом. Из знаний и умений Норштейна можно составить не одну лекцию, а целый курс. Вот некоторые из парадоксальных осколков, осевших в памяти. Пусть они останутся тут, бережно сохранённые между фотографиями.
Громоздятся два тома монографии "Снег на траве". Потёртые и растрёпанные до состояния невероятного удобства пользования. В этих фолиантах собрана по кусочкам жизнь Норштейна. Как бабочки драгоценного гербария топорщат крылышки меж страницами куклы и рисунки, живопись чужая и своя, воспоминания и размышления, древность и современность.
Цепочки огоньков, протянутые из прошлого в будущее. Он сам - один из этих огней, освещающих путь идущим вслед.
Встрёпанная шевелюра, седой. Никакой он не лектор, а художник и поэт. Речь иногда суетлива, но при этом спонтанна и импровизационна. Лекция, не повторяющая саму себя, живущая своей жизнью.
Зависящая от зрителя, зала, настроения, листика, выловленного из кучи на столе. От волшебства человеческого общения. Как высочайшего уровня джаз. Что может быть более "настоящим"?
О чём он рассказывал? О многом. Из знаний и умений Норштейна можно составить не одну лекцию, а целый курс. Вот некоторые из парадоксальных осколков, осевших в памяти. Пусть они останутся тут, бережно сохранённые между фотографиями.
- Важно не то, каким видом искусства занимаешься, а кто ты...
- Компьютер лишён божественной ошибки. У меня всем управляет рука.
- Японская поэзия для меня - эталон искусства. Не только стихи, но и поэзия изображений. Через былинку они обожествляют космос.
- "Ёжик в тумане". Как получается эта эфемерная субстанция? Если куклу прижать к пергаменту, а потом удалять, то персонаж "уходит" в туман. Этим методом в древности пользовались китайцы, растворяя куклу в пространстве.
- Картон, пластик, бумага, пластилин... Из чего лучше делать куклы? Качество фильма не зависит от выбора материала, но выбор материала во многом диктует качество.
- Сможет ли искусство выправить кривизну нынешней жизни? Я не знаю...
- Упорство и божественный случай - непременные составляющие творчества.
- В одну и ту же реку нельзя войти даже один раз.
Норштейн копается в бумагах и достаёт видавший виды конверт. Из клочков возникает ёжик. Тот самый. Оригинальный. Начинается чудо на большом экране. Ёжик уходит в туман и появляется из него. Прижимает к себе узелок. Кусочек изрисованного целлулоида создаёт объём.
Всё эфемерно, неправдоподобно, невозможно и абсолютно реально в этом мире волшебного тумана.
Юрий Борисович переходит к "Шинели". Конверт с Акакием Акакиевичем исчез, растворился в настольном тумане, оставшемся после Ёжика.
- Так часто бывает с ним. Мистика Гоголя или я идиот?
Но вот Акакий Акакиевич найден и извлечён из убежища волшебным пинцетом. Из снов и деталей возникает многослойная голова. Появляется нос, принюхивается, морщится. Живая фантастическая реальность.
- Упорство и божественный случай - непременные составляющие творчества.
- В одну и ту же реку нельзя войти даже один раз.
Норштейн копается в бумагах и достаёт видавший виды конверт. Из клочков возникает ёжик. Тот самый. Оригинальный. Начинается чудо на большом экране. Ёжик уходит в туман и появляется из него. Прижимает к себе узелок. Кусочек изрисованного целлулоида создаёт объём.
Всё эфемерно, неправдоподобно, невозможно и абсолютно реально в этом мире волшебного тумана.
Юрий Борисович переходит к "Шинели". Конверт с Акакием Акакиевичем исчез, растворился в настольном тумане, оставшемся после Ёжика.
- Так часто бывает с ним. Мистика Гоголя или я идиот?
Но вот Акакий Акакиевич найден и извлечён из убежища волшебным пинцетом. Из снов и деталей возникает многослойная голова. Появляется нос, принюхивается, морщится. Живая фантастическая реальность.
Фрагмент "Шинели". 10 минут восхищённого безмолвия. Фильм ещё не озвучен, и зрители в зале смотрят, затаив дыхание. Настоящая тишина. И овации после стократ оглушительней.
- Что нужно для завершения работы над "Шинелью"? Покой. Чтобы никто не трогал, а я не должен был по субботам тратить время, продавая свои книги.
Речь о том самом двухтомнике, превратившемся чуть ли не в единственный источник материального существования.
- Нужны три года работы. И деньги. Просить их у государства отказываюсь категорически.
- У меня есть много прекрасных друзей. И чувство нужности друг другу ещё не уничтожено. Что будет дальше? Не уверен...
- Главная моя проблема - я сам.
Читает Пастернака:
"Но кто ж он? На какой арене
Стяжал он поздний опыт свой?
С кем протекли его боренья?
С самим собой, с самим собой."
- Уровень задач должен быть на грани невыполнимого. Только такое ощущение даёт возможность достичь чего-нибудь .
Невозможное - невеста человечества. К ней летят наши души.
- Стихи Маяковского- ритмическая россыпь. Готовый покадровый монтаж.
- Почему я не пытаюсь собрать деньги через интернет? Считаю, что это неприлично. Я не должен просить.
- Искусство - нечто, соединяющее отдельные кусочки жизни. Кому-то дан этот дар, и он видит то, чего не видят другие. И когда он составляет единую картину, то остальные восхищаются.
- Сделанное тобой - часть более великого целого. Глядя на это, осознаёшь масштаб.
Вот тогда, наверное, и появляется Бог.
- Кто мои ученики? Те, кто отзываются в тебе стуком сердца.
- Представьте старуху. Страшную, беззубую, больную, скособоченную. У многих это вызывает отторжение.
А теперь покажите старуху вторично и расскажите её историю. Как во время войны она была медсестрой, спасала солдат. Эту старуху увидят иначе.
Наложился новый слой. Он и создаёт искусство.
- Уровень задач должен быть на грани невыполнимого. Только такое ощущение даёт возможность достичь чего-нибудь .
Невозможное - невеста человечества. К ней летят наши души.
- Стихи Маяковского- ритмическая россыпь. Готовый покадровый монтаж.
- Почему я не пытаюсь собрать деньги через интернет? Считаю, что это неприлично. Я не должен просить.
- Искусство - нечто, соединяющее отдельные кусочки жизни. Кому-то дан этот дар, и он видит то, чего не видят другие. И когда он составляет единую картину, то остальные восхищаются.
- Сделанное тобой - часть более великого целого. Глядя на это, осознаёшь масштаб.
Вот тогда, наверное, и появляется Бог.
- Кто мои ученики? Те, кто отзываются в тебе стуком сердца.
- Представьте старуху. Страшную, беззубую, больную, скособоченную. У многих это вызывает отторжение.
А теперь покажите старуху вторично и расскажите её историю. Как во время войны она была медсестрой, спасала солдат. Эту старуху увидят иначе.
Наложился новый слой. Он и создаёт искусство.
Сравнение, приходящее в голову, достаточно банально. Тем не менее, не высказать его не могу. Размышляя о норштейновской "Шинели", вспоминаю "Трудно быть Богом" Алексея Германа. Мысли по поводу этого фильма высказал здесь.
Рецензию закончил словами:
"Потерял ли Герман за 13 лет работы контакт с с картиной? Не думаю. Некоторые произведения искусства можно рассмотреть только с большого расстояния. Дайте срок.
"Потерял ли Герман за 13 лет работы контакт с с картиной? Не думаю. Некоторые произведения искусства можно рассмотреть только с большого расстояния. Дайте срок.
Трудно быть Богом."
Норштейн работу над "Шинелью" начал в 1981-ом году. 35 лет в пути.
Верю, что Юрий Борисович в своих кинематографических скитаниях дойдёт до финала.
А то, что реультат будет гениален, видно и теперь по предъявленным отрывкам, дамы и господа.
