Дамы и господа.
А теперь попытаюсь рассказать о своих ощущениях.
Сразу отвечу на первый вопрос, балет ли это? Где проходит та самая невидимая линия раздела в области современной хореографии. Может быть, как у Станислава Ежи Леца:
- Людей можно делить по-разному. Это известно всем. Можно на людей и нелюдей. "А я делю на головы и туловища", — сказал удивленный палач.
Для меня всё просто до абсолютной субъективности. Если действие захватывает, завораживает и заставляет забыть о суете окружающего мира, то и потребность в квалификации отпадает.
Для меня всё просто до абсолютной субъективности. Если действие захватывает, завораживает и заставляет забыть о суете окружающего мира, то и потребность в квалификации отпадает.
Итак, мы увидели два одноактных балета: "Весну Священную", поставленную на музыку И. Стравинского в 1993-ем году, и постановку "Mouvements", созданную в 2011-ом году для Международного фестиваля танца в Вене ImPulsTanz и включающую соло Шуинар для Place des Arts (Montréal) 2005-го года.
-
Темнота. Полуобнажённое женское тело в жёлтом конусе цвета. Отчётливый круг на полу как граница мира. Тесного, индивидуального, непознанного.
И ещё один конус, и вновь. Они зажигаются и гаснут, возвращая тьме своих обитателей. Нет синхронности движений у танцоров. Да и в каждом танцующем теле нет гармонии. Руки, ноги, плечи, головы движутся под потрясающую много раз слышанную музыку Стравинского независимо друг от друга.
Несмотря на обнажённую женскую грудь, эротизма в танце нет совершенно. Пра-время. В этом "раю" ещё не вкусили плода с древа познания.
Постепенно движения становятся мощнее, обретают внутреннюю логику. Но логику не человеческую, а потаённую шаманскую.
Как известно, премьера "Весны свящённой в постановке Нижинского в 1913-ом году на Елисейских Полях в Париже завершилась оглушительным провалом. Вот, что писал об этом автор декораций и костюмов сценограф Николай Рерих:
Я помню, как во время первого представления публика свистела и кричала так, что ничего нельзя было услышать. Кто знает, может быть, в этот самый момент люди находились в состоянии внутренней экзальтации и выражали свои чувства, как самые примитивные из племён. Но я должен сказать, что этот дикий примитивизм не имел ничего общего с утонченным примитивизмом наших предков, для которых ритм, священный символ и утонченность жеста были великими и святыми понятиями.
Мари Шуинар показала нам иной спектакль, но "ритм, священный символ и утонченность жеста" - основа основ её балета. Образы и тени пра-жизни мелькают перед нами в попытках самопознания. Прекрасные хореографические работы. Воображение зрителя, переплетаясь с фантазией постановщика, порождает видения. Люди-птицы, люди-цветы, загадочные монстры. В одном из кругов долго и жестоко бьются тени-близнецы. Каин и Авель этого мира? Кому-то придётся расплачиваться и за сей грех.
В этом пространстве ещё не установлена тонкая грань между добром и злом. Сами эти понятия не определены. И только свет по-прежнему отделён от тьмы хрупкими поверхностями конусов. В одном из них расцветает странное создание. Женщина-цветок или цветок-женщина? Неясно, что здесь первично...
Фото предоставлено организаторами гастролей.
Но жёсткость световых рамок постепенно размывается. Вот они все вместе на сцене. 10 танцоров. Разные. Худые и полные, высокие и низкие, колченогие и грациозные... У каждого из солистов свой стиль и личные взаимоотношения с ведущей его музыкой.
Здесь и сейчас решается, какие диковинные сущности будут населять грядущий мир. Люди ли? А может быть драконы или носороги?
На сцене - видение женщины в когтях-ветвях-лепестках. Чём-то, невнятно тревожащем душу. Но в глазах следующего за ней мужчины появилось нечто, ранее в этом мире не виданное. Желание, чувственность, похоть. Вожделение заполняет сцену. Жёлтые бесстрастные цветовые тона приобретают красноватый оттенок.
Я не один.
Ты не одна.
Мы не одни.
Сцену заполняют двурогие "минотавры". Один рог во лбу, а второй между ногами. Зов музыки и плоти пульсирует в их движениях.
Трое тяжело дышащих мужчин. Три женщины, распростёртых на полу в призывных позах. Впервые обитатели мира прикасаются друг к другу. Контакт из визуального становится телесным.
Да, одиночество непреодолимо, как в любом из возможных миров. Но этот уже будет существовать, несмотря на конусы света вновь и вновь разделяющие обитателей. Ведь они познали друг друга, и красный оттенок страсти и любви уже неистребим.
«В «Весне священной» я хотел выразить светлое воскресение природы, которая возрождается к новой жизни: воскресение полное, стихийное, воскресение зачатия всемирного» - писал Стравинский в книге «Что я хотел выразить в Весне священной» в 1913-ом году.
После перерыва нас приглашают на "Mouvements" (Движения), созданный по книге, написанной в 1952-ом году французским поэтом и художником Анри Мишо. Из 64-х страниц рисунков тушью, 15-ти страничной поэмы и послесловия родился балет.
Задник сцены - гигантский раскрытый фолиант, белоснежные страницы которого испещрены чёрными загадочными кляксами иероглифов. Страницы переворачиваются, танцоры с невероятной пластичностью повторяют рисунки Мишо. Частая дробь и шуршание электроакустической музыки монреальского композитора Louis Dufort задают ритм этого бесконечного изысканного процесса, волна за волной накатывающегося на нас. Создаётся ощущение, что главенствуют в этом спектакле именно картинки, чёрные сгустки движений. Мари Шуинар уловила это и поручила своим танцорам переводить для нас их застывший язык. Хореографу удивительным образом удалось оживить видения художника.
Фото предоставлено организаторами гастролей.
Темнота. Полуобнажённое женское тело в жёлтом конусе цвета. Отчётливый круг на полу как граница мира. Тесного, индивидуального, непознанного.
И ещё один конус, и вновь. Они зажигаются и гаснут, возвращая тьме своих обитателей. Нет синхронности движений у танцоров. Да и в каждом танцующем теле нет гармонии. Руки, ноги, плечи, головы движутся под потрясающую много раз слышанную музыку Стравинского независимо друг от друга.
Несмотря на обнажённую женскую грудь, эротизма в танце нет совершенно. Пра-время. В этом "раю" ещё не вкусили плода с древа познания.
Постепенно движения становятся мощнее, обретают внутреннюю логику. Но логику не человеческую, а потаённую шаманскую.
Как известно, премьера "Весны свящённой в постановке Нижинского в 1913-ом году на Елисейских Полях в Париже завершилась оглушительным провалом. Вот, что писал об этом автор декораций и костюмов сценограф Николай Рерих:
Я помню, как во время первого представления публика свистела и кричала так, что ничего нельзя было услышать. Кто знает, может быть, в этот самый момент люди находились в состоянии внутренней экзальтации и выражали свои чувства, как самые примитивные из племён. Но я должен сказать, что этот дикий примитивизм не имел ничего общего с утонченным примитивизмом наших предков, для которых ритм, священный символ и утонченность жеста были великими и святыми понятиями.
Мари Шуинар показала нам иной спектакль, но "ритм, священный символ и утонченность жеста" - основа основ её балета. Образы и тени пра-жизни мелькают перед нами в попытках самопознания. Прекрасные хореографические работы. Воображение зрителя, переплетаясь с фантазией постановщика, порождает видения. Люди-птицы, люди-цветы, загадочные монстры. В одном из кругов долго и жестоко бьются тени-близнецы. Каин и Авель этого мира? Кому-то придётся расплачиваться и за сей грех.
В этом пространстве ещё не установлена тонкая грань между добром и злом. Сами эти понятия не определены. И только свет по-прежнему отделён от тьмы хрупкими поверхностями конусов. В одном из них расцветает странное создание. Женщина-цветок или цветок-женщина? Неясно, что здесь первично...
Фото предоставлено организаторами гастролей.
Но жёсткость световых рамок постепенно размывается. Вот они все вместе на сцене. 10 танцоров. Разные. Худые и полные, высокие и низкие, колченогие и грациозные... У каждого из солистов свой стиль и личные взаимоотношения с ведущей его музыкой.
Здесь и сейчас решается, какие диковинные сущности будут населять грядущий мир. Люди ли? А может быть драконы или носороги?
На сцене - видение женщины в когтях-ветвях-лепестках. Чём-то, невнятно тревожащем душу. Но в глазах следующего за ней мужчины появилось нечто, ранее в этом мире не виданное. Желание, чувственность, похоть. Вожделение заполняет сцену. Жёлтые бесстрастные цветовые тона приобретают красноватый оттенок.
Я не один.
Ты не одна.
Мы не одни.
Сцену заполняют двурогие "минотавры". Один рог во лбу, а второй между ногами. Зов музыки и плоти пульсирует в их движениях.
Трое тяжело дышащих мужчин. Три женщины, распростёртых на полу в призывных позах. Впервые обитатели мира прикасаются друг к другу. Контакт из визуального становится телесным.
Да, одиночество непреодолимо, как в любом из возможных миров. Но этот уже будет существовать, несмотря на конусы света вновь и вновь разделяющие обитателей. Ведь они познали друг друга, и красный оттенок страсти и любви уже неистребим.
«В «Весне священной» я хотел выразить светлое воскресение природы, которая возрождается к новой жизни: воскресение полное, стихийное, воскресение зачатия всемирного» - писал Стравинский в книге «Что я хотел выразить в Весне священной» в 1913-ом году.
После перерыва нас приглашают на "Mouvements" (Движения), созданный по книге, написанной в 1952-ом году французским поэтом и художником Анри Мишо. Из 64-х страниц рисунков тушью, 15-ти страничной поэмы и послесловия родился балет.
Задник сцены - гигантский раскрытый фолиант, белоснежные страницы которого испещрены чёрными загадочными кляксами иероглифов. Страницы переворачиваются, танцоры с невероятной пластичностью повторяют рисунки Мишо. Частая дробь и шуршание электроакустической музыки монреальского композитора Louis Dufort задают ритм этого бесконечного изысканного процесса, волна за волной накатывающегося на нас. Создаётся ощущение, что главенствуют в этом спектакле именно картинки, чёрные сгустки движений. Мари Шуинар уловила это и поручила своим танцорам переводить для нас их застывший язык. Хореографу удивительным образом удалось оживить видения художника.
Фото предоставлено организаторами гастролей.
Страницы перелистываются. 9, 12, 8 рисунков. Танцоры группами и поодиночке разговаривают с нами на языке чёрных линий. В этом не стоит искать ничего человеческого. Всего лишь движения. Иногда смешные, чаще страшные, но всегда странные. А может ли быть иначе? Представьте себе танцующую кляксу взрыва или ожившее пятно Роршаха...
"Движения" вглядываются в нас, пытаются сказать что-то важное:
- Мы такие же, как вы. Просто живём в разных мирах. Вот, мы движемся, даже разговариваем.
И нечеловеческий рёв раздаётся из разинутых ртов танцоров.
Соло и многофигурные композиции, плавные и хаотичные движения, раздутые щёки и развевающиеся волосы, невероятная пластика и функциональность чёрно-белого мира. Но хотим ли мы туда?
В этом месте и возникла нить, связавшая эти два совершенно разных балета воедино.
Мир зарождающейся первичной "протострасти", косноязычного весеннего многоголосия начинающейся жизни и чёрно-белое пространство холодных чернильных знаков.
Народ телесного буйства превратился в народ виртуальной книги.
И как подтверждение этой мысли темнота заливает пространство сцены и в возникших кавернах ослепительно яркого бушующего мигающего света бессильно бьются обитатели миров первого балета.
Что же в конце? Многоточие...
Откуда мы пришли и куда несёт нас холодная волна технологических достижений?
Нынче мы где-то посредине. Ещё живые, чувственные и чувствующие, но уже запутавшиеся в чёрно-белых линиях. Умение бесстрастно любить весь мир, застрявший в паутине, даром не проходит.
Постараемся не забывать о тепле близких, улыбках друзей, прислушиваться к простым человеческим словам, а не к рёву чернильных пятен.
Давйте радоваться жизни, дамы и господа. Здесь и сейчас.
