Борис Карми запечатлел супругу поэта Маню Бялик в поздние годы. Именно из писем поэта Мане мы попытаемся восстановить картину этой поездки...
Хронику своего второго путешествия в Москву и нежданно-негаданно затянувшегося там пребывания Бялик описал в восьми письмах к своей жене Мане. Письма Бялик посылал в Одессу, несказанно мечтая поскорей вернуться в тот город, откуда он планировал уехать навсегда из советской страны. Уехать, уже лишившись своего одесского детища - издательства и типографии "Мория", и уже зная, какой документ предложат подписать ему руководящие чины Одесского ЧК...
На фотографии ниже – начальник Одесского ЧК Макс Мендель Дейч, именно по требованию которого Бялик должен будет дать подписку об обязательстве "не заниматься сионистской пропагандой", что в случае литератора означало перестать "продолжать писать на языке сионистов – иврите"
Расстрелян в 1937-м
В Москву Бялик ехал не один. И бороться ехал не только за себя. Позже, на корабле 'Анастасия", в результате этой поездки, отплывет из Одесского порта по направлению к Константинополю группа деятелей еврейской культуры и искусства.
По пути в Москву Бялик смог заехать в Киев, посетить тестя, Шеваха Оэрбаха.
Портрет Шеваха Оэрбаха кисти Хаима Гликсберга
Лишь ему - единственному по завещанию поэта - в 1934 году будет предоставлено право произнести на тель-авивском кладбище Трумпельдор надгробную речь в момент захоронения того, кто, потеряв родного отца в возрасте семи лет, считал Шеваха одним из самых близких себе людей.
Итак, попробуем перенестись в 1921 год, в месяц адар, как отмечает сам автор в первом письме, написанном из поезда (перевод – мой):
Письмо первое:
"Дорогая Маня!
Я пишу из поезда, мы проехали Казатин.
Приключений особых в дороге не было. В вагоне теснота, грязь, но тепло. Если до Москвы всё так и останется, считай, поездка была не из самых ужасных. Мне почему-то кажется, что от Киева и дальше всё будет намного лучше. В одном вагоне с нами едут Кауффманы."
В этой поездке вместе с Бяликом находится чета Кауффман: Ляля, дочь писателя Шолом-Алейхема, ее муж Михаил, и их дочь Белл – будущая известная писательница Белл Кауффман.
фото
Кстати, за пять лет до этой поездки в Москву, еще в Одессе, Бялик напишет для маленькой Белл светлые и незатейливые строки про двух кукол. Строки, которые впоследствии лягут в основу израильской песни Нахума Нарди о Гили и Цили.
Вернемся к письму:
"Едет с нами и молодежь, которая помогает нам с особой симпатией. Это сын Пэна и некий близкий родственник Минковского. Они облегчили нашу участь..."
Известные представители еврейской Одессы, чьи молодые родственники упомянуты в качестве попутчиков Бялика в дороге, это:
Адвокат Шмуэль Аба Пэн...
...и кантор Бродской синагоги, исследователь еврейской музыки, дирижер Пинхас Минковский
фото
Завершая первое письмо, Бялик пишет:
"Манечка!
Береги себя, не жалей себе ничего.
Не грусти и не переживай.
Самые сердечные пожелания наши друзьям: Равницкому, Друяновым, Ладыжинским, и Видровичам и всем-всем.
27\2. 11 часов по солнцу*
Твой Хаим Бялик"
Расшифровывая фамилии, упомянутые в конце письма, конечно, отметим сподвижника Бялика, его коллегу, соавтора, но прежде всего – учителя и одного из первых одесситов, поверивших в дар молодого поэта, Йехошуа Хону Равницкого.
1909 год, поездка Бялика в Эрец-Исраэль. Ровницкий – сидит со шляпой в руках
Корней Чуковский, вспоминая своих соседей по одесским приморским дачам, Равницкого характеризовал так:
"...некий велемудрый Равницкий, красивый человек средних лет с золотистой бородой, в очках - насколько я помню, золотых."
Семья Алтера Друянова – следующие в списке упомянутых Бяликом адресатов его сердечных приветов.
Слева - направо: Друянов, Бялик, Равницкий, Мойхер-Сфорим, Беркович
Конечно, на этой постановочной фотографии в обаянии позирующих бОльшую непосредственность проявил Бялик, и напускная серьезность шутника и автора книги еврейских анекдотов Друянова может сбить с толку. Но не только изданием в 1922 году антологии, состоящей из 3170 еврейских мудрых шуток, прославился Друянов. Он – автор фундаментальных исследований по истории заселения Палестины, по становлению Тель-Авива и т.д.
О Ладыженских, глава семьи которых был в Одессе, а позднее в Тель-Авиве (как гласят примечания к письмам) известным сионистским деятелем, я (в отсутствии инициалов) информацию найти не смогла. А упомянутая (Леа) Видрович – это подруга Мани Бялик.
Письмо второе:
Оно уже написано не с дороги, а по прибытию в Киев для пересадки на московский поезд. Написаны эти строки 5 марта, того же – 1921 года, и начинаются так:
"Дорогая Маня!
Мы добрались до Киева вечером в понедельник, часов около семи. Международный поезд на Москву ушел у нас из-под носа, поэтому пришлось остаться в Киеве на целую неделю, в ожидании следующего состава, который отбывает по воскресеньям. Конечно, времени терять мы не будем. Повидаемся со знакомыми. Попытюсь сделать что-нибудь для "Двира", даже если это и принесет новые огорчения."
Эмблема издательства "Двир"
Издательство "Двир" было основано на основе одесского книжного издательства "Мория", созданного в начале века Бяликом.
Одна из 1400 книг, изданных в издательстве "Мория" и отпечатанная в одесской одноименной типографии (фрагмент экспозиции Дома-музея Бялика)
Деятельность "Двир" была приостановлена советскими властями в 1918 году, выполнявшими указ о запрете печатания книг на языке иврит, если они не являлись книгами религиозными, т.е., у художественной литературы, у исторических трудов, у детских книг на иврите шансов быть напечатанными в России не оставалось никаких. Благодаря помощи группы еврейских филантропов, "Двир" продолжит свою деятельность в Берлине, а затем станет издательством ишува и позднее Государства. В сегодняшнем Израиле издательство "Змора-Бейтан" уже почти тридцать лет назад поглотило "Двир". Но пока... Давайте обратимся к строкам самого Бялика (перевод мой):
"По указанию правительства запрещена любая публикация книг на иврите в России, кроме книг канонических. В деятельности (издательства) "Мория" произошел перерыв, который, как мы предполагали, будет временным. Но с революцией большевиков и установлением их власти, пришел безоговорочный конец деятельности "Мория". Огромные запасы бумаги, типографского оборудования, уже отпечатанных книг (а имущество это – результат 20-летней интенсивной деятельности, повлекшей большие материальные затраты) – всё это конфисковано новым правительством."
Здание на ул.Базарная, 23 в Одессе, где размещалась типография "Мория"
Вернемся к письму из Киева:
"Как я уже говорил, поездка прошла благополучно. Дома (в доме родителей Мани, живших тогда в Киеве - примечания мои) всё, как обычно. Денег едва хватает. Бази (сестра Мани), Михаэль и их дочь живут у отца (здесь Бялик говорит о своем тесте). Но содержат себя сами. Совместное проживание –это лишь способ сэкономить на отоплении и других подобных вещах. Дочь Бази – Миреле – очень хорошая и умная девочка. Правда, здоровье у нее слабое... Миреле никогда не унывает, любит смеяться и умеет смешить, она прекрасная рассказчица. Рива и Соня – в Малине. Оля пока что тоже там и зарабатывает неплохо. Гершеле – в Киеве, тоже работает. В общем-то, у всех неплохой заработок и волноваться за них не стоит. Папа работает на ставку, мама – домохозяйка."
В этих строк Бялик дает краткий отчет о судьбе родных Мани – ее родителях, сестрах и одном из шуринов.
А дальше идет строка, которая встречается в серии писем из московской поездки неоднократно:
"Пишу тебе с дороги, не знаю, получишь ли."
Судя по повторяющимся известиям в последующих письмах и даже конкретных упоминаниях неуверенности Бялика в том, что до Мани доходят его послания, в этой затянувшейся не по вине "просителей" разрешения на выезд поездки, Бялик чувствует себя довольно оторванным от дома…
Еще одна сестра Мани – Блюма – упомянута в письме отдельно
Бялики – Хаим-Нахман и Маня - и сестра Мани Блюма с мужем Яном Гамарником
Наблюдательный Бялик справдливо характеризует место временного проживания Мани в Киеве:
"Блюма живет в "Континентале", чем-то напоминающем одесскую "Лондонскую".
Киевская гостиница "Континенталь"
Действительно, и фасадом, и престижностью статуса этот отель справедливо напомнил Бялику одесскую гостиницу.
Фото 1917 г.
На тот момент Ян Гамарник – муж Блюмы – председатель Киевского губкома партии... Это потом, через 16 лет, судьба Блюмы будет скомкана в ледоходе 1937 года, а сам Гамарник – на тот момент начальник Главполитуправления Красной Армии – покончит жизнь самоубийством.
Гамарник – крайний слева
Завершая свое второе письмо, написание которого растянулось почти на неделю, Бялик пишет:
"Завтра, в воскресенье, мы тронемся в путь, если это будет угодно В-вышнему. Билеты уже куплены.
Целую тебя, моя дорогая.
Твой Хаим Бялик.
Прошу тебя, береги себя, не переживай, будь спокойна."
Продолжение московской эпистолярии 1921 года - следует.
========================================
Несколько сообщений по расписанию экскурсий в Доме-музее Бялика до конца 2012 года:
27.11 - группа закрыта, и мы начинаем в 17.30 (по просьбе группы)
Декабрь:
Вечерние экскурсии состоятся по вторникам. Начало в 18.00
4.12
18.12
25.12
Также есть одна утренняя экскурсия в пятницу - 21.12. Начало в 10.00
Продолжительность экскурсий 2 часа. Стоимость субсидирована проектом 'Арцейну" Совета по охране и сохранению исторических памятников - 10 шек.
Подробности - здесь.
Обязательна запись: по тел. 0545 46 10 24 или по электронной почте lizadavidovich@gmail.com
========================================
* Завершая свое первое письмо Бялик записывает час, когда письмо было завершено и употребляет, казалось бы, странную фразу о времени, исходя из солнца. Редактор сборника писем Бялика к Мане пишет в примечаниях:
"В ту пору пассажиры, едущие в поезде, часто прятали свои часы от сглаза..."
Кому-нибудь известно что-нибудь об этом странном замечании?
